Совершенно отчаявшись, Билл вернулся к людям, которые одни продолжали верить в него и все еще любили – к своим родителям и жене.

Старшие Ланкастеры продали большую часть имущества, чтобы их сын смог купить самолет. Жена дала ему все свои сбережения. После долгих недель поисков он нашел самолет, который не был слишком дорогим и годился для полета. По крайней мере, Уильям Ланкастер так полагал. Это был маленький одноместный двухплоскостной самолет, на котором незадолго до этого сэр Чарльз Кинфорд Смит пытался побить рекорд на трассе из Австралии в Англию, что ему не удалось.

Это был скоростной летательный аппарат, потреблявший мало топлива, что как нельзя лучше подходило Ланкастеру. Однако самолет не был приспособлен для дальних перелетов. А для ночных полетов совсем не годился. У него не было даже фюзеляжной подсветки. В темноте на этом самолете летчик должен был освещать свой путь фонариком. Но капитан Ланкастер не боялся трудностей. Вероятно потому, что ему не оставалось ничего другого.

Он стартовал с аэродрома в Лимпне (графство Кент) 11 апреля 1933 года, снаряженный не лучше гимназистов, отправляющихся в однодневный загородный поход в соседний заповедник. Его запасы состояли из нескольких бутербродов с маслом и глиняной посудины с водой. Вероятно, он рассчитывал только на то, что ему будет сопутствовать удача. Это может показаться покорностью перед судьбой, шагом отчаяния. Однако Ланкастер не думал об опасности, он стремился прославиться и снова оказаться в центре общественного внимания. Он начал свой рекордный полет, во время которого сложил голову.

Перед вылетом он простился с родителями; уже у самолета пожилая миссис Ланкастер умоляла своего сына ни за что на свете не покидать летательного аппарата, если у него вдруг случится вынужденная посадка в пустыне, а ждать у самолета спасателей. Затем он еще раз помахал, рукой, взлетел, сделал прощальный круг над аэродромом.

В первый же день после непродолжительной остановки в Барселоне капитан достиг североафриканского Реггане, где приземлился поздно вечером абсолютно измученный. Пока местные механики проверяли самолет и заправляли его горючим, он прилег недалеко на траву и попытался хотя бы ненадолго заснуть. Это ему не удалось. Он был слишком возбужден. Через неполные три часа Ланкастер продолжил свой полет.

Стояла чудесная тихая африканская ночь, но безлунная. Чудесная для влюбленных, но отвратительная для ночного полета. Наземный персонал аэродрома в Реггане предупреждал Уильяма Ланкастера, что его аппарат непригоден для ночных полетов, и пытались отговорить его от безумной затеи. Однако он не прислушался к их советам, думая только о своем рекорде, сенсации, статьях в газетах, славе и дальнейшей безоблачной жизни.

Он пролетел еще триста километров в кромешной тьме африканской ночи. Затем поднялся встречный ветер. Скорость его самолета, по приблизительным оценкам специалистов, упала как минимум на семьдесят километров в час. Потом отказал мотор. Капитану Ланкастеру пришлось совершить вынужденную посадку в полнейшей темноте в пустыне. Во время посадки самолет перевернулся, однако пилот избежал ранений.

Из его записей в дневнике позднее стало ясно, что он отнюдь не считал свое положение безвыходным. Пилот лег, и поскольку был очень уставшим, сразу заснул. Утром, когда его разбудило палящее солнце, Ланкастер попытался отремонтировать свой самолет, однако после нескольких часов работы понял, что привести в порядок летательный аппарат, глубоко увязший в мягком песке, ему не под силу.

Капитан Ланкастер прожил в пустыне без воды и пищи, под палящим солнцем, на раскаленном песке еще целых одиннадцать дней. Он регулярно вел дневник, пытался даже записывать свои мысли и идеи. Писал обо всем на свете. Не писал только об одном: о смерти Хадена Кларка. Согласно обещанию, данному матери перед отлетом, капитан ни на шаг не отошел от самолета. А от местности, где пролегал оживленный караванный путь и где ему могли оказать помощь, Ланкастера отделял всего день пути.

12 апреля его ждали на аэродроме в Гао. Когда он не прилетел, начались поиски самолета. Со многих аэродромов в воздух поднялись летательные аппараты и низко кружили над пустыней, пока хватало горючего. Затем пилоты возвращались на ближайшие аэродромы, заправляли свои машины и снова летели, чтобы спасти коллегу. Однако ни одному из них не удалось найти ни самолет, ни попавшего в авиакатастрофу летчика.

– Я бы все отдал за глоток воды, – из последних сил написал обреченный путешественник и навсегда остался на горячем песке, уже не поставив точку в конце последнего предложения своей биографии. Более тридцати лет пролежал он в Сахаре, прежде чем его мумию случайно нашел военный патруль.

ДЕЛО БРАТЬЕВ РЕНО

Этот современный город из стекла и бетона сто лет назад выглядел совершенно иначе. В 1868 году Симор (штат Индиана) был утопавшим в грязи поселком, состоявшим сплошь из деревянных домов, который освещался ночью двумя-тремя одинокими фонарями. 11 декабря с самого утра дул холодный северный ветер, а ночью подморозило. Небо было затянуто тучами, стояла кромешная тьма.

Несмотря на скверную погоду, около полуночи между домами появились мужчины. Сначала один, затем другой, третий… Они молча кивали друг другу и также безмолвно шли в одном направлении. Когда на какое-то мгновение их фигуры освещались желтым светом фонаря, стоящего на одном из перекрестков, становилось видно, что лица людей скрыты под красными полотняными масками. Все они были вооружены пистолетами, кольтами, что у кого было. Мужчины шли тихо, молча, и было ясно, что эта полночная встреча не была случайной.

На первый взгляд они не отличались друг от друга. Но у некоторых из них на спинах виднелись цифры, нарисованные мелом. Это – организаторы встречи. Они отдавали короткие команды, выстраивали всех в колонну. И вот отряд сформирован. Человек с цифрой «один» на пальто поднял руку, колонна пришла в движение. Путь ее недалек – до перрона Симорского вокзала. Короткое ожидание, и через несколько минут подошел поезд. Без спешки, спокойно и дисциплинированно, красные маски сели в вагон. Мужчины с номерами на спинах еще чего-то ждали на перроне. Они смотрели в одну сторону. Зажегся фонарик. Один из людей в масках взобрался на телеграфный столб. Достигнув верхушки, он вынул из кармана кусачки и перерезал телеграфный провод. Потом слез и сел в поезд. Только после этого маска с цифрой «один» на спине подала знак машинисту: поезд может отправляться. По всей видимости, это особый поезд. И пассажиры его тоже необычные.

Все два часа пути от Симора до Джефферсонвилля люди в масках сидели, сосредоточенно глядя перед собой в темноту. Разговаривали между собой только в случае необходимости и много курили. Потом заскрипели тормоза, и все молча встали. Они знали, что будет пересадка.

Одни исследователи истории криминалистики США писали, что машинист с составом уже ждал отряд на станции, он знал в чем дело и был готов доставить «путешественников» к цели. В других же источниках утверждалось, что он не соглашался с ночной акцией и отказывался выехать в Нью-Олбани, и тогда людям в масках пришлось заставить его повиноваться.

Поезд остановился на вокзале в Нью-Олбани в три двадцать утра. Еще было темно и дул сильный ветер. Люди с цифрами на пальто направились к зданию вокзала и подали знак ожидавшему всаднику. Он приблизился к ним и произнес странное приветствие, скорее похожее на пароль:

– Salus populi suprema lex [2] .

– Salus populi suprema lex, – ответил «номер первый».

– Все в порядке. Телеграфная связь прервана, – сообщил связной.

Они снова построились и колонной направились в город. Теперь они шли быстрее. Их шаги отчетливо раздавались в ночной тиши. Люди вели себя более шумно, взволнованно покашливали, некоторые держали в руках оружие, как бы ожидая нападения из темноты. Они прошли через город, остановились возле государственной тюрьмы. Из-под красных масок раздавалось раздраженное ворчание. Люди уже не стояли спокойно, а нетерпеливо переминались с ноги на ногу.